Неточные совпадения
Но скоро ему показалось очень холодно
стоять над водой; он повернулся и пошел
на — ой
проспект.
Я отправился ее провожать.
Стояла холодная зимняя ночь, но она отказалась от извозчика и пошла пешком. Нужно было идти
на Выборгскую сторону, куда-то
на Сампсониевский
проспект. Она сама меня взяла под руку и дорогой рассказала, что у нее есть муж, который постоянно ее обманывает (как все мужчины), что, кроме того, есть дочь, девочка лет восьми, что ей вообще скучно и что она, наконец, презирает всех мужчин.
На перекрестке
стоял живой милиционер, в запыленной витрине смутно виднелись железные листы с тесными рядами пирожных с рыжим кремом, сено устилало площадь, и шли, и ехали, и разговаривали, в будке торговали вчерашними московскими газетами, содержащими в себе потрясающие известия, невдалеке призывно пересвистывались московские поезда. Словом, это была цивилизация, Вавилон, Невский
проспект.
— О, как можно! — воскликнул, закрасневшись, молодой человек во фраке. — Как будто она из тех, которые ходят ввечеру по Невскому
проспекту. Это должна быть очень знатная дама, — продолжал он, вздохнувши, — один плащ
на ней
стоит рублей восемьдесят!
Писемский квартировал в те годы до самого своего переселения в Москву в том длинном трехэтажном доме (тогда Куканова), что
стоит на Садовой против Юсупова сада, не доходя до Екатерингофского
проспекта.
Другой раз
стоит он как-то
на Studenten-Ecke — так назывался угол Ратушной и Рыцарской улиц, где обыкновенно гурьбами
стояли студенты, прогуливавшиеся по Рыцарской улице, дерптскому Невскому
проспекту, — подошел к нему корпорант и сказал...
На Большом
проспекте Васильевского острова в половине семидесятых годов
стоял громадный двухэтажный каменный дом, весьма старинной и своеобразной для Петербурга архитектуры.
Дом Ивана Ивановича Шувалова был одним из красивейших домов в Петербурге в Елизаветинское время. Он
стоял на углу Невского
проспекта и Большой Садовой и сохранился до сегодня. В нем так долго
на нашей памяти помещался трактир Палкина, а затем фортепианный магазин Шредера. Дом был выстроен в два этажа, по плану архитектора Кокоринова, ученика знаменитого Растрелли.
Дул резкий ветер, неся с собою пронизывающий до костей холод, в воздухе
стояла какая-то мгла, не то туман, не то изморозь, сквозь которую еле пробивался свет электрических фонарей Невского
проспекта, не говоря уже о газовых, слабо мерцавших во мраке
на остальных улицах приневской столицы.
В одном из пустынных в описываемое нами время переулков, прилегающих к Большому
проспекту Васильевского острова, ближе к местности, называемой «Гаванью»,
стоял довольно приличный, хотя и не новый, одноэтажный деревянный домик, в пять окон по фасаду, окрашенный в темно-серую краску, с зелеными ставнями,
на которых были вырезаны отверстия в виде сердец.
В начале одной из улиц, прилегающих к Невскому
проспекту от Знаменской площади до Аничкова моста, находился вновь открытый магазин, с двумя зеркальными окнами,
на одном из которых
стоял манекен дамы в прекрасном платье, а
на другом — такой же манекен в верхнем модном пальто. В амбразуре окон приделаны были медные крюки,
на которых были развешены дамские шляпы. Над дверью магазина красовалась вывеска, гласившая: «Дамские наряды. М-м Софи».